В Бресте жили обычной жизнью, не подозревая о катастрофе: Алексей Кривошеин о первых днях после взрыва на ЧАЭС и масштабах Чернобыльской трагедии.
26 апреля 1986 года в 1:23 на четвёртом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции произошла катастрофа, последствия которой стали трагическими.
В те роковые дни стояла теплая солнечная погода, и ничего не подозревающие люди жили своей обычной беспечной жизнью. Гуляли дети, дачники возделывали свои «фазенды», сельчане высаживали картошку, военные, рабочие и служащие готовились к первомайскому параду.
В Бресте о случившемся знали буквально единицы. Косвенно утечке секретной информации способствовал доклад оперативного дежурного УВД о том, что в Столинском районе попал в ДТП грузовик, перевозивший какие-то радиохимические вещества. Но особого значения этому происшествию не придали, так как слово «радиация» простому советскому гражданину ничего особо не говорило. И когда 27 апреля семилетняя дочка одного из чиновников обкома партии из окна многоэтажки кричала, чтобы ее старший брат немедленно шел домой, потому что «какая-то радиация», ее подняли на смех.
В первые дни ничего не знали о взрыве на ЧАЭС и в войсках Советской Армии. По линии Минобороны и КГБ никаких разъяснений и распоряжений по защите личного состава от возможного радиационного заражения не поступало. И даже сотрудники спецслужб узнавали о случившемся не из официальных советских источников, а из антисоветских радиопередач. Но, поскольку долгое время в 30-километровую закрытую зону никто из иностранных журналистов попасть не мог, передаваемая ими информация была полна домыслов и небылиц и распространялась по принципу «слышу звон, да не знаю, где он».
Как рассказал полковник КГБ в отставке Алексей Кривошеин, 28 апреля польское телевидение провело круглый стол с ведущими учеными в области атомной энергетики, специалистами гражданской обороны и представителями министерства здравоохранения, во время которого и дали рекомендации населению. Позже офицер собрал публикации о катастрофе на ЧАЭС из 27 советских СМИ разных уровней, и ничего подобного в них не нашел, как и правды о катастрофе и ее последствиях для человечества.
По словам комитетчика, примерно на 20 день после взрыва реактора в штаб армии поступило распоряжение подготовить инженерно-саперные и батальоны химзащиты с техникой для оказания помощи Киевскому военному округу в проведении оперативно-тактических учений. Один из оперативных сотрудников Кривошеина также был откомандирован на те «учения». Вернувшись через месяц, он рассказал то, от чего волосы вставали дыбом.
Сам Алексей Кривошеин в 1986-м руководил особым отделом КГБ СССР в 14-й общевойсковой армии под командованием легендарного генерала Александра Лебедя в Тирасполе. Оттуда его вызвали к начальнику контрразведки Киевского ВО, где дали изучить документы о ЧАЭС под грифом «совершенно секретно». Тогда он начал понимать масштабы катастрофы. Вылетев на вертолете из Киева в Чернобыль в начале февраля 1987 года, контразведчик наблюдал, как неспешно внизу идет жизнь. Но подлетев к 30-километровой зоне увидел, что жизни там нет вообще. На этой вымершей земле полковник КГБ прожил два месяца, возглавляя контрразведку, в задачи которой входило выяснение истинных причин аварии, поиск возможных каналов проникновения агентуры западных спецслужб и предотвращение любых утечек информации на Запад.
Собеседник говорит, что он — единственный брестчанин, который много раз бывал на самой электростанции и получил запредельную дозу радиовеществ. За неполный год на ЧАЭС побывали делегации из 46 стран мира, более 400 человек. Некоторых из них Алексей Кривошеин сопровождал в самый эпицентр. Среди иностранных научных сотрудников и специалистов в области атомной энергетики были журналисты и шпионы. Интерес к катастрофе у них был вызван тем, что в те годы шла жесткая конкурентная борьба за контракты на строительство АЭС в третьих странах. И в связи с катастрофой на четвертом энергоблоке у Запада появилась уникальная возможность за чужой счет набраться опыта по устранению аварии и ее последствий, что было крайне невыгодно советской стороне.
Кроме того, Алексей Кривошеин, истоптавший зону вдоль и поперек, следил, чтобы военнослужащие четко выполняли приказы и инструкции, правильно обеззараживали участки и закрывали могильники. А еще пресекал любые попытки мародёрства. Он рассказал случай, когда его агенты вычислили генерала, который вывез из зоны целый вагон радиационной древесины. По пути в Казахстан груз и генерала остановили под Уралом. А второй «вояка» собирал по могильникам дефицитные посуду, люстры, технику и так далее и перенаправлял на «блошиные» рынки близлежащих городов.
Офицер вел дневниковые записи, куда вносил всё происходящее за день и описывал изменения своего состояния здоровья. Позже эти дневники легли в основу изданных им книг.