Корреспонденты «БВ» съездили на Хованщину — место в Ивацевичском районе, куда в годы войны не ступала нога фашиста или полицая. Это партизанский лагерь, в котором люди жили, любили, рожали детей. О том, как воевали взрослые и учились дети, чем питались партизаны и как наловчились возить на лодках коров на острова, о быте и подвигах патриотов наши следующие части проекта «Информбюро. Сводки освобождения»
Отпор кровопийцам: насекомым и людям
Когда шагаешь по тропинкам Хованщины, не покидает ощущение, что переместился лет этак на 80 назад. Пожалуй, тут было такое же пение птиц и… такие же лютые комары. Эти насекомые досаждали партизанам страшно. А ведь репеллентов в те годы не было и в помине.
«Какие «антикомариные» меры предпринимали партизаны? — предвосхищает наш вопрос директор Ивацевичского историко-краеведческого музея Раиса Горбач. И рассказывает про тогдашний лайфхак: — Есть такое растение пижма. Так вот эту пижму собирали, из деревень приносили, раскладывали под полатями, а еще обкуривали помещение… Также в растворе пижмы вымачивали постилки (простыни. — Прим. ред.) и вывешивали на дверь. Вот таким вот образом спасались от комаров».
Конечно, комары, по сравнению со всеми остальными тягостями жизни, это цветочки. Боевые задания, диверсии, да попросту добыча пропитания — вот что по-настоящему подрывало здоровье и уносило жизни.
Местные часто вспоминают лейтенанта Алексея Черткова — первого отрядного командира, погибшего уже в 23-летнем возрасте. Именно он стал во главе знаменитого «Отряда № 112», который наводил шороху среди фашистов. В числе успешных операций — разгром фашистского гарнизона, освобождение из плена советских граждан, подрывы вражеских поездов. Таких, как Чертков, — служивших в Брестском гарнизоне, оторвавшихся от своих частей, — в ту пору в окрестностях хватало. Но не всем хватило духу продолжить яростное сопротивление врагу. Лейтенант погиб в одном из боев. Но его имя в неписаной книге славы осталось навечно.
Буквы, как пули, а слово — оружие
Один из домиков Хованщины — это редакция партизанской газеты. Первый с начала войны выпуск «Зари» вышел 5 мая 1943 года (отличный подарок ко Дню печати!) именно здесь. Интересная деталь: немцы до конца не верили, что газета выпускается в их глубоком тылу. Считали, что ее доставляют с Большой земли. И ведь были недалеки от истины. Просто потому, что выпуск газеты на первых порах был чуть ли не чудом. «Этот домик был построен уже в конце 1943 года, — окидывает взглядом постройку Раиса Горбач. — А до того наша газета выпускалась в полевых условиях. Размером она была в 1/8 газеты «Правда». Печаталась под открытым небом, оборудование прямо на земле размещалось. Это уже потом сначала землянку оборудовали, а к концу 43-го — домик выстроили».
— В годы войны печатное слово было приравнено к боевому оружию. И газету зачитывали до дыр, передавали из рук в руки. Ни у кого даже помыслов не было пустить ее на самокрутку. Партизаны мне объясняли, что ценили газету за правду. Потому что там рассказывали, что на самом деле происходило на фронте, что творилось в тылу Германии.
— Немцы ведь на оккупированных территориях врали, что уже чуть ли не весь Союз захватили, верно?
— Да. А еще агитировали местных граждан: отправляйте, мол, в Германию советских детей. Они будут чуть-чуть работать и много-много кушать, ходить в кино, в театр. И вот эта ложь должна была быть уничтожена. А уничтожалась она именно правдой, которая была напечатана в газете «Заря».
«Лимонка» — аргумент радиста
В соседней с «Зарей» комнатушке ютится целая радиостудия. «Это помещение, оборудованное специально для связистов. Как говорится, связь — это спутница победы, — рассказывает заведующий мемориальным комплексом «Хованщина» Сергей Мочалов. — Партизаны, они же не только диверсанты, но еще и разведчики. Масса информации, которую они получали в немецких тылах, была необходима нашей Москве. Это было важно фронту».
В партизанском лагере было сразу два связиста. И старшему из них было… шестнадцать. Но с задачами эти парнишки справлялись на отлично.
«Были две радиостанции у них. Одна легендарная «Север-М», вторая — РБКМ. «Северок», кстати, это ведь тоже один из символов победы. Он выпускался в блокадном Ленинграде с 41-го года. Место производства до конца войны держали в строгом секрете: необходимо было направить немцев на ту мысль, что радиостанция выпускается в Америке. Поэтому ни одной надписи на переключателях либо на элементах не было на русском, писали на английском. Немцы обещали большие премии за живого радиста и целую захваченную станцию. Но у каждого радиста было вот такое подспорье, — вынимает из кармана галифе ручную гранату Сергей Мочалов. — Поэтому при попытке захвата радист подрывал рацию и чаще всего себя вместе с ней. Такой ценой ковалась победа».
Рядом с рацией — стол для шифровок. Азбука Морзе — язык интернациональный, донесения нужно было кодировать. «Ну и отдельно у нас устройство для зарядки самодельное, — показывает музейный работник. — Мало кто задумывается, что рации нуждались в подзарядке. И это довольно интересный момент: «зарядки» были разными — от самодельных динамо-машинок, до ветряных или водяных мельниц с генераторами. Были и трофейные. А были… В том же блокадном Ленинграде профессор Иоффе предложил «партизанский котелок» — специальное устройство, которое позволяло путем кипячения воды на костре получать электричество».
Кстати, о воде
На Хованщине она была в дефиците. Болотная на вкус отвратительна, а озерную так просто не завезешь. Выходили и из этого положения. «Делались отверстия, на дно укладывалась холщовая ткань, на нее березовые уголечки, сверху еще слой ткани, и насыпался песок, — показывает похожую на ведро емкость Раиса Горбач. — Это был такой своеобразный фильтр. Вода потихонечку процеживалась, очищалась от мелкого сора, козявочек различных, видимого мусора».
Полчаса кипячения — и такая вода становилась пригодной для питья. А если прокипятить ее на маленьком огне в течение двух часов, можно было использовать и для медицинских манипуляций.
— Предполагаю, что после всего, что пережили местные жители, они очень ждали освобождения… Что рассказывали люди о тех чувствах, которые испытывали, встречая освободителей? — спрашиваю у связной бабы Раи.
— Жители деревень рассказывали, что, когда уходили немцы, многие местные прятались в лесах или схронах. Они говорили, что слышали, как бежали немцы, и этот бег сопровождался бряцанием амуниции — фляжки, термосы. Потом наступала тишина. Но люди всё еще боялись выходить. А потом они услышали русскую речь… И с какой же радостью они выходили из своих убежищ! Они не верили своим глазам — что вот освободили их, вот Красная армия пришла! Обнимали бойцов, плакали. И, знаете, сами сидели голодными, а солдатам последнее отдавали. В городах, к примеру, встречали, цветами, а в таких местечках, как наши, подносили воду. И эта вода воспринималась бойцами, как самая большая драгоценность. Потому что она была из рук измученных бедой и горем людей. Уничтоженных, может быть, физически, но не сломленных духовно.
Продолжение следует.
Владислав ГРИБАНОВ, «БВ»